Новости всё Мода - iCity.life Белгород

У Венсана Касселя плохой характер и внешность, о которой девушка не может не думать. Тот факт, что он был женат на самой красивой женщине в мире, не сделал его добрее ко всем, кто не является Моникой Беллуччи.

И вот я здесь, в парижском отеле Costes, наблюдаю, как он общается со своими агентами: «Стоп!», «Нет!», «Это никуда не годится!». А я сижу рядом на красном кожаном диване cо стаканом Coca-Cola Light, к которому даже не притронулась. Сижу и жду. Он направляется «к девочке из Marie Claire». В этой его характеристике для меня нет ни капли снисхождения. Я для него не девочка и, к сожалению, не женщина – я олицетворение каторги. Но он парень честный. Устало вздыхает и смотрит при этом прямо в глаза. Красивый, напряженный, нервный. Сложно поверить, но у него, если захочет, может быть очень мягкий голос. Мы с ним нашли друг друга! Он актер, который выбрал жизнь у всех на виду, но ненавидит рассказывать о себе. А я журналист, который хочет его расспросить обо всем, но при этом уважает его нежелание говорить. Его позиция действительно достойна всяческого уважения. Даже если меня в данный момент она устраивает меньше всего. 

Кадр из фильма «Джейсон Борн», 2016 г

Ваши герои – люди жестокие. Вам сложно их играть?

Играть должно быть легко. Это поток энергии.

Вы, говорят, импульсивный человек...

Говорят.

Вы когда-нибудь кого-нибудь били?

Да, но я человек общительный, а не буйнопомешанный. Я умею держать себя в руках, с этим нет никаких проблем.

Вы могли бы ударить женщину?

Я никогда не поднимал руку на женщину и, надеюсь, никогда этого не сделаю. В отличие от моих героев. Я терпеть не могу, когда говорят: «Когда ты играешь, ты должен страдать, потому что только тогда ты действительно чувствуешь, что происходит с героем». Все получается, только когда ты не чувствуешь боли, работая над жесткой сценой. Монику насиловали в фильме «Необратимость». Пол там был из каучука, кровь добавили потом на компьютере, а насиловавший ее парень был виртуозным боксером. Титаническая это была работа!

Кадр из фильма «Это всего лишь конец света», 2016

Вам когда-нибудь казалось, что вы сходите с ума?

О да, особенно в начале! По молодости у многих актеров бывает такая странная фантазия – ты не спишь, доводишь себя до чудовищного состояния, чтобы понять суть вещей, узнать правду. Со временем актерская техника и знание себя позволят выдавать отличный результат без того, чтобы себя терять.

А как вы возвращаетесь к обычной жизни, выходите из образа?

Мне кажется, я достаточно уравновешен... Или, по крайней мере, мне нравится так о себе думать. Я люблю очень простые вещи: вкусно пожрать например, побыть со своими друзьями, с родными. Я на самом деле вполне нормальный.

Я читала, что вы боитесь девушек, которые похожи на сушеных вобл.

Ну-у, я их не боюсь – чего бо­яться-то?! Но когда я смотрю на фотографии с показов, то не могу избавиться от ощущения, что эти девки просто больны. Я думаю, что большинство мужчин предпочитают женщин с формами – от них веет добротой, которая тысячу раз сослужит хорошую службу в совместной жизни (смеется).

Кадр из фильма «Этот неловкий момент», 2015

Как вы себя чувствуете в роли секс-символа?

Нормально. Я думаю, очень многие вещи в жизни связаны с сексом. И, наверное, в нашей с вами встрече тоже без него не обошлось. Он может стать базой для чего-то большего (очень громко и непристойно смеется).

Вы обращаете внимание на то, как на вас смотрят девушки?

Да, иногда. Но надо быть честным. Кино делает людей интересными и при­влекательными даже в тех случаях, когда они таковыми не являются. Когда девушки в ресторане – в моем случае это скорее девушки, хотя... – видят меня и вздыхают: «О-о-о-о», – я не говорю себе: «Я сексуальный зверь, офигеть, как я нравлюсь телкам!». Они обращают на меня внимание, потому что видели меня в кино. Я не говорю, что ходил в шапке-невидимке до того, как начал сниматься. Но я знаю, какую власть дает кинематограф. Я вырос во всем этом, мой папа был актером (Жан-Пьер Кассель, все трое детей которого – Венсан, Матиас и Сесиль – стали актерами. – прим. МС).

Когда вы поняли, что отец на вас сильно повлиял? 

В детстве обо мне говорили всегда одно и то же: «Это сын того актера». Как в такой обстановке найдешь себя, свою личность? И это вызывало во мне протест. Я отказывался работать с людьми его поколения, просто ненавидел всех этих деятелей «новой волны»! Но к отцу я был привязан­. Только тогда, когда я наконец-то успокоился, нашел себя, я посмотрел прекрасные фильмы, в которых он снимался. И понял, что они оказали огромное влияние на меня. Влияние, которого я не осознавал. Например, «Армия теней» Жан-Пьера Мельвиля или «Медведь и кукла» Мишеля Девиля. Говорят, для того чтобы оценить своих родителей, их нужно сначала убить.

Когда вы начинали, Моника Беллуччи говорила, что вы «всегда на вой­не». Этот период закончился?

Нет. Все еще очень много вещей приводят меня в ярость. Они мне отвратительны. Но это мне не мешает сниматься там, где хочется. Можете думать, что мне везет.

Венсан Кассель и Моника Беллучи

Вас раздражают мужчины, которым нравится Моника?

Нет. Если она нравится мужикам, то ради бога. Вопрос в том, каким образом они захотят это выразить. Если они сделают это грубо, я готов разобраться. Моника прекрасна, и я очень хорошо понимаю людей, которым она кажется привлекательной. Поймите, я не мачо. Если бы меня это беспокоило, я бы не стал жить с такой женщиной.

А чувство ревности, собственничества?

Это другой вопрос. Он актуален для пар, в которых люди дразнят друг друга возможностью появления некоего третьего. Это не мой случай, так что все в порядке.

Вас раздражает однообразие?

Рутина – это ужасно. Детям нужна некая стабильность, но потом единственная привычка, которая должна у них остаться, – это избавляться от привычек.

Вы хороший отец?

Я знаю, точнее, я надеюсь – никто не может предугадать, куда нас жизнь заведет, – что я всегда буду внимателен к детям. Если мне предложат уехать куда-нибудь на шесть месяцев сниматься, возможно, вообще откажусь. Я не готов жертвовать жизнью ради работы! Когда был моложе, я мог бы сделать такую глупость, но не сейчас. Со временем единственная реальность, которая остается, – это дети.

Читая ваши интервью, я обнаружила, что вы иногда врете журналистам.

Я уже давно этого не делаю. Но вы верно заметили, я никогда особо не уважал средства массовой информации. Когда я понимаю, что могу рассказывать все что угодно, и они напечатают это, не проверив, я не стану лишать себя возможности выступить с куплетами... Кстати, вам не кажется, что то, о чем мы сейчас говорим, очень напоминает бульварную прессу?

Кадр из фильма «Двенадцать друзей Оушена», 2004

Мне кажется, что наш разговор сводится не только к этому...

ОК. Люди интересуются певцами, актерами, телеведущими, они готовы спрашивать их мнение о чем угодно, например о мировых проблемах. Но если по правде, то актер вряд ли скажет что-то более интересное, чем Далай-лама. Самое интересное, что я могу сказать, я уже сказал в кино. Ну а все остальное – это для того, чтобы людям было что читать на пляже и в туалете.

Я понимаю, о чем вы говорите, но лично я разговариваю с людьми, чтобы попытаться их понять. 

Да, но это другая история.

И если бы мне просто нужно было заполнить материал текстом, я бы вас не потревожила!

Конечно, знакомиться с людьми – это очень важно, это даже первостепенно важно, но... Сейчас мы разговариваем вдвоем, а потом все, что я вам скажу, прочитают люди, которых я никогда в жизни не видел. Зачем мне раскрываться? Чтобы вон тот придурок на скутере мне сказал: «А, ты тот, который...»? Я надеюсь, что никогда не буду считать нормальным тот факт, что у меня берут интервью. Если говорить прямо и без обиняков, то, когда мне ничего не надо продавать, я затыкаю свой рот (смеется).

Вы что, стесняетесь? Скажите честно!

Это зависит от того, с кем я разговариваю. Вы мне предоставили возможность, и я говорю о том, о чем говорю. И мне кажется, я даже говорю почти то, что думаю. Но иногда у меня складывается ощущение, что я зря теряю время. Люди хотят, чтобы я им рассказывал о Монике, о том, какой я отец, потому что они хотят идентифицировать себя с успешным человеком. Ну что, разве это неправда? (Смеется.) Вот мы и играем в игру. Посмотрите, вот я здесь сижу, надел такую симпатичную рубашку. Хотя больше всего мне нравится делать кино. Не смотреть его, а создавать, в этом есть драйв и волшебство.

В предисловии к книге вашего отца вы написали: «Актер – это хамелеон, которому необходимо постоянно меняться для того, чтобы жить». «Чтобы жить» – это сильно сказано.

Это предисловие. Это литература. Если бы я не был актером, то занялся бы чем-то другим. Иметь желания – вот что действительно важно. А правда жизни в том, что нужно зарабатывать, размножаться, не капризничать и не хандрить, иначе можно и помереть.

А чем еще вы могли бы зарабатывать? 

Из меня получился бы хороший мануальный терапевт. Я, когда занимался боксом, много чего себе ломал и знаю, насколько ценны люди, которые могут помочь. Остеопаты, акупунктурщики – они просто святые. И мне кажется, у меня могло бы получиться.

 

Моника Беллуччи и Венсан Кассель: фото из семейного альбома

Кино отнимает у вас много сил?

Что-то уходит. Не хочу становиться в позу жертвы, но это так. С каждым фильмом, в который я по-настоящему вкладывался, я что-то терял. У меня появлялись новые седые волосы, круги под глазами становились больше, морщины углублялись. В общем, это все не бесследно.

А если я вас спрошу, кто такой Венсан Кассель?

Актер конца 20 – начала 21 века.

Хорошо...

Мне кажется, это о многом го­ворит.

Вы так думаете?

Уверен (смеется). А почему вы не пьете вашу «кока-колу»?